Представление доказательств защитой в судебном заседании
Какой процессуальный документ можно составить с помощью данного материала? Скачайте в конце статьи
Защита ограничена не только в сборе доказательств, но и в возможностях приобщения их к делу. Существует декларативный принцип состязательности и равенства сторон в уголовном процессе, но любой практикующий адвокат понимает, что в реальности равенства нет: у обвинения всегда больше процессуальных возможностей. Тем не менее задача защиты — не размышлять впустую об этом грустном обстоятельстве, а работать в тех условиях, которые объективно сложились, играть теми картами, которые есть на руках.
В статье разберем некоторые практические нюансы представления защитой своих доказательств в судебном заседании. Главное в статье Скрыть
Тактика придерживания доказательств до судебной стадии
Акцент в статье делается именно на стадии судебного заседания, хотя доказательства можно представлять и раньше — на стадии предварительного расследования. Здесь мы учитываем известную уловку следствия (или дознания), основанную на п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК, где говорится о том, что следователь самостоятельно направляет ход расследования и принимает решение о производстве следственных и иных процессуальных действий. Иными словами, эту уловку можно описать так: «Я здесь следователь, я сам знаю, кого мне допросить, какие экспертизы провести и пр.». Эта возможность позволяет следователю отказывать в ходатайствах защитника о допросе каких-то не нужных обвинению свидетелей, производстве экспертиз и отвергать такие попытки с помощью простой, но эффективной отговорки: «Вот в суде потом это все и заявляйте».
Конечно, есть ч. 2 ст. 159 УПК, которая говорит, что защитнику не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых он ходатайствует, имеют значение для данного уголовного дела. Но кто решает, что имеет значение для дела, а что нет? Опять же, согласно п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК — следователь.
Оспорить такой отказ в порядке ст. 125 УПК нельзя. Это прямо следует из п. 3.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2009 № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ».
Есть и другой нюанс: иногда для защиты опасно раньше времени раскрывать обвинению свои карты и тактически выгодно подождать до суда. Итак, началось судебное разбирательство — что может защита? Представить доказательства самостоятельно либо попросить суд о помощи. Главное в статье Скрыть
Допрос свидетелей защиты
Начнем со свидетелей со стороны защиты — здесь есть опасный нюанс. В конце обвинительного заключения следователь должен привести список всех свидетелей, подлежащих вызову в суд, в том числе и свидетелей, о вызове которых просит защита (ч. 4 ст. 220 УПК).
Свидетелей из этого списка суд обязан будет вызвать (п. 4 ст. 231 УПК). При назначении судебного заседания судья решает вопрос о вызове свидетелей из списка. Здесь, как мы видим, защита может не мотивировать, зачем нужны эти свидетели, — главное, что они есть в списке, и нужно напомнить суду об их вызове, если он сам об этом забудет.
Но если свидетели защиты в список в обвинительном заключении не внесены, то потом защитнику в суде нужно будет отдельно мотивировать, зачем этот свидетель нужен и что он может рассказать (ч. 1 ст. 271 УПК), так как ходатайство о вызове свидетелей, экспертов, об истребовании доказательств должно быть обоснованным. Однако суд может счесть мотивировку ходатайства недостаточной. Таким образом, есть это дополнительное возможное препятствие, которого лучше заранее избежать1.
ИЗ ПРАКТИКИ. Суд первой инстанции отказал в допросе свидетелей, которые были указаны в обвинительном заключении в качестве свидетелей защиты. Апелляционный суд признал это существенным нарушением. Апелляция указала: «С.С. и Ш. заявлены в качестве свидетелей защиты в списке лиц, подлежащих вызову в суд, содержащемся в обвинительном заключении, и были допрошены в ходе предварительного расследования, в том числе — по обстоятельствам, которые имеют отношение к существу настоящего уголовного дела и избранной стороной защиты позиции относительно существа настоящего уголовного дела. Суд первой инстанции не мог отказать в их допросе относительно любых обстоятельств, о которых сторона защиты считала нужным их допросить» (апелляционное определение Мосгорсуда от 15.11.2022 по делу № 10-21066/2022).
Как видим из примера, вышеприведенная логика работает. Если свидетели указаны в обвинительном заключении, значит, их нужно вызывать просто на том основании, что сторона защиты считает это нужным. Ведь на этом основана защитная позиция.
Но из такой логики, к сожалению, вытекает и один распространенный и не очень добросовестный прием обвинения. Его суть в том, что следователь указывает свидетеля защиты в качестве свидетеля обвинения (здесь опять действует п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК). Затем в суде прокурор отказывается от вызова этого свидетеля, действуя по логике «Это же наш свидетель, мы решили, что обойдемся и без него». В итоге защитник оказывается в ситуации, когда он должен специально мотивированно просить суд вызвать этого свидетеля либо обеспечить его явку в суд. Это не фатально, но создает процессуальную проблему защите.
Часто бывает так, что следователь вообще не указывает в обвинительном заключении никаких свидетелей защиты, хотя его об этом просили. Это несущественное нарушение, потому что опять есть отговорка: «Заявляйте свидетелей в суде, никто не мешает».
У защиты есть неплохая поддержка в виде ч. 4 ст. 271 УПК: суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон. Но тут также не все просто. С сознательным свидетелем защиты все легко. Но как быть, если защита не может обеспечить явку нужного свидетеля или если этот свидетель не хочет являться в суд? Если свидетеля обвинения в случае необходимости доставят в суд под конвоем через механизм привода, то со свидетелем защиты совсем не так. Суд может просто выдать повестку для свидетеля адвокату и на этом основании считать, что он оказал стороне защиты содействие в вызове свидетеля. Либо суд может направить повестку сам, но если свидетель не является — что ж, содействие опять оказано, но защита явку своего свидетеля не обеспечила.
ИЗ ПРАКТИКИ. Защита указывала на отсутствие содействия со стороны суда в вызове и обеспечении явки свидетеля. Кассационный суд посчитал, что «вопреки доводам жалобы, суд не отказывал в допросе свидетеля А., который не состоялся, поскольку явка свидетеля в суд не была обеспечена стороной защиты. По ходатайству адвоката Н. судом неоднократно выдавались повестки о вызове А. в судебное заседание, однако в судебное заседание свидетель не явилась» (определение Шестого КСОЮ от 15.02.2023 № 77-436/2023 (77-7019/2022)).
Что делать защите в этой ситуации? Нужно стремиться включить своих свидетелей в список обвинительного заключения. Заявлять об этом стоит как в протоколе ознакомления с материалами дела при завершении предварительного расследования, так и путем подачи отдельных ходатайств следователю. Да, он может отказать без особых для себя последствий, но ходатайства показывают активность защиты в вызове свидетеля. Поэтому суду потом сложнее будет ссылаться на то, что «свидетель для дела не нужен». Нужен — ведь именно на необходимости его допроса защита изначально, еще до судебного разбирательства, активно строила свою позицию по делу.
Кроме того, напомним, что механизм привода свидетеля предназначен не только для помощи обвинению. Согласно ст. 113 УПК, если суд выдал повестку, то неявка в суд получившего ее лица возможна только при наличии уважительных причин, главное — зафиксировать вручение. При этом принятие судом достаточных мер по вызову свидетеля — это не только факт отправки ему повестки, но и принудительный привод. О приводе защите нужно специально просить суд, если сам он привод не оформляет.
Разумеется, приведенные советы не дают гарантий, но иных законных способов добиться допроса важного свидетеля в суде нет. Главное в статье Скрыть
Представление заключения специалиста
Судебная экспертиза чаще всего проводится по инициативе обвинения еще на стадии следствия. Просить следователя провести экспертизу, нужную защите, или хотя бы включить нужные эксперту вопросы в уже назначенную следователем экспертизу сложно. Работает принцип самостоятельности следователя.
Немного лучше с процессуальной стороны обстоит дело с ходатайством защиты о назначении экспертизы, адресованным суду. Здесь уровень мотивации отказа будет выше, и такой отказ уже можно обжаловать, пусть и только одновременно с приговором (ч. 2 ст. 389.2 УПК). Но гарантий, что суд пойдет навстречу просьбам защиты, нет никаких.
Провести самостоятельную экспертизу по своей инициативе защита не может, а может только обратиться за исследованием к специалисту (ст. 58 УПК), что дает в результате такой вид доказательства, как заключение специалиста. Но исследование специалиста — это противовес заключению эксперта, которое всегда сильнее, вопреки принципу, что никакое доказательство не может быть «по умолчанию» сильнее другого (ч. 2 ст. 17 УПК).
Выводы судебной экспертизы суду всегда ближе, чем мнение какого-то специалиста защиты, какими бы регалиями и авторитетом в научном мире ни обладал этот специалист. Тем не менее такой механизм защиты, как использование заключения специалиста, имеет смысл.
Итак, сторона защиты вправе провести свое научное исследование и приобщить к делу заключение специалиста, в этом защите даже нельзя отказать (ч. 2.2 ст. 159 УПК). Можно также допросить явившегося в суд специалиста, в этом тоже нельзя отказать (ч. 4 ст. 271 УПК). Произвольный или недостаточно мотивированный отказ недопустим (определение Конституционного Суда РФ от 21.11.2013 № 1904-0). Вопрос только в том, как это заключение и показания специалиста оценит суд.
Ситуация, при которой заключение специалиста «побьет» заключение эксперта, практически исключена. Но возможна ситуация, когда заключение специалиста послужит катализатором для проведения повторной или дополнительной экспертизы, — в этом и есть основная цель заключения специалиста. Об этом, например, прямо говорится в определении КС РФ от 26.10.2021 № 2177‑О и в п. 16 постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2017 № 51 «О практике рассмотрения уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок)». Защитник вправе представлять заключение специалиста, поэтому и незаконна обычная отговорка о том, что исследование специалиста якобы проведено вне процессуального порядка, а значит, является недопустимым доказательством.
Если защитник столкнулся с недостаточным вниманием к заключению специалиста, то он может получить зацепку для последующего обжалования решения суда: суд не назначил повторную или дополнительную судебную экспертизу при наличии научно обоснованного заключения специалиста. Зацепка очень условная, потому что любой специалист будет утверждать, что уж его-то исследование самое правильное. Ключевой момент здесь в очевидности недостатка экспертизы, на который ссылается специалист. Если он ссылается на какую-то малопонятную тонкость в расчетах, то, скорее всего, эти технические детали никому не будут интересны. Если же специалист указывает на принципиально недопустимую ошибку в методике исследования, то это может сработать.
Другая процессуальная зацепка: суд приобщил к делу заключение специалиста, но в приговоре никакого мнения по нему не высказал. Тогда как в приговоре нужно обязательно указывать мотивы, по которым суд отверг доказательства защиты (п. 2 ст. 307 УПК).
ИЗ ПРАКТИКИ. Кассационный суд указал, что «при наличии в деле заключения специалиста, имеющего опыт работы по специальности более 20 лет, кандидата медицинских наук Б., о невозможности нанесения обвиняемым с сидячего положения умышленного, целенаправленного удара коленом в лицо потерпевшему, подтвержденного в суде допрошенным в качестве свидетеля судебно-медицинским экспертом Г., вызывающего сомнение во всесторонности и полноте установленных следственным органом обстоятельств, суд не обсудил вопрос о назначении по делу дополнительной, ситуационной судебно-медицинской экспертизы». Признание заключения специалиста недопустимым доказательством признано необоснованным, апелляционное определение отменено (кассационное определение Второго КСОЮ от 21.07.2022 № 77-2350/2022).
Представление других доказательств
Защитник вправе приобщить к делу любые другие доказательства, которые имеют значение для дела. При этом суду нужно объяснить два момента: что именно подтверждает это доказательство и в каком порядке оно получено. Защитник не может представить суду, например, нож и сказать: «Вот, я нашел настоящее орудие убийства».
Это не процессуальный порядок, такое доказательство будет признано недопустимым. Нож в ходе предварительного расследования может добыть только следователь в рамках следственных действий (осмотр, выемка, обыск). Это и есть процессуальный порядок. Защитник может только попросить следователя, навести его на след, но сам сделать мало что может.
Если защита пытается напрямую в суде приобщить какую-то аудио- или видеозапись, то, скорее всего, такая попытка натолкнется на препятствие (определение Шестого КСОЮ от 29.09.2022 № 77-4945/2022). Даже если подробно объяснить, где, когда и при каких обстоятельствах сделана аудио- или видеозапись, то это будет восприниматься просто как слова защитника. Если то же самое, слово в слово, напишет следователь в соответствующем протоколе, то это уже процессуальный порядок.
Конечно, в пользу защиты может сыграть настрой судьи: запись, представленную защитой, он может приобщить и даже оценить. Но обычно защите на лояльность суда лучше не рассчитывать
Что касается приобщения документов, то надо отметить, что у каждого документа своя специфика. Происхождение каких-то документов с реквизитами и печатями легко проверяется, ведь выдавший их орган или организация очевидны. Запрашивать документы адвокат может с помощью механизма адвокатского запроса. Ответы на адвокатские запросы вполне вписываются в процессуальный порядок. Против приобщения документов обвинение активно возражает, а вот документам, характеризующим личность обвиняемого, обычно никак не препятствует. Они ведь неопасны для обвинения, они лишь могут говорить о смягчающем обстоятельстве. Главное в статье Скрыть
Представление доказательств в апелляции
Представлять доказательства в апелляции можно, но осторожно. Осторожно, потому что неучет нюансов апелляции влечет категорический отказ в приобщении доказательств по процессуальным, формальным основаниям. Укажем эти нюансы.
Если защита представляет новое доказательство, которое в суде первой инстанции никак не фигурировало, то нужно четко обосновать, почему его не представляли в суд первой инстанции. Например, доказательство получено уже после вынесения приговора или о доказательственной значимости узнали только из текста приговора.
Если представляется «старое» доказательство, то есть суд первой инстанции его либо не приобщил, либо не исследовал, либо «плохо» исследовал, то нужно также четко объяснить, почему защита просит его приобщить/исследовать еще раз. Например, суд первой инстанции не мотивировал, почему он не приобщил доказательство, либо его мотивация была незаконна.
Типичная ошибка защиты состоит в том, что она предполагает обязанность суда исследовать материалы дела (доказательства) в апелляции, стоит только попросить об этом. В новой редакции ст. 389.13 УПК установлен строгий фильтр из двух указанных нюансов.
Представление доказательств в кассации
В кассации можно представлять новые доказательства (ч. 5 ст. 401.4 УПК и п. 22 постановления Пленума ВС РФ от 25.06.2019 № 19 «О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ, регулирующих производство в суде кассационной инстанции»). При этом даже не нужно учитывать нюансы, характерные для стадии апелляции. Но эти доказательства (материалы) не должны говорить о новых и вновь открывшихся обстоятельствах. Нельзя ссылаться на обстоятельства, которые возникли после вступления приговора в силу. Например, появилось новое смягчающее обстоятельство — болезнь обвиняемого, возмещение вреда после приговора. Ведь кассация оценивает законность приговора по тем обстоятельствам, которые существовали на момент вынесения приговора. Нельзя просить суд допросить свидетелей или назначить экспертизу: кассационный суд просто не уполномочен это делать. Он может только признать, что, например, нижестоящие суды необоснованно не допросили свидетелей, не провели экспертизу, — и отправить дело на пересмотр. По сути, представление доказательств в кассации сводится к приложению к жалобе каких-то документов.
Соловьев, С.А. Свидетелей не брать, или Новый способ нарушения прав защиты // Уголовный процесс. — 2020. — № 7.
- Если свидетели защиты не указаны в обвинительном заключении, это влечет дополнительные потенциальные проблемы для защиты
- Заключение специалиста со стороны защиты — это повод для назначения повторной или дополнительной экспертизы
- «Утаивание» некоторых доказательств до судебной стадии и предъявление их суду в обход следователя влечет риск признания доказательства недопустимым как полученного во внепроцессуальном порядке
- Представлять доказательства в апелляции и кассации можно, но с учетом нюансов
Как суд оценивает допустимость доказательств: 13 правовых позиций
Какой процессуальный документ можно составить с помощью данного материала? Скачайте в конце статьи
Известно, что свобода оценки доказательств — один из принципов уголовного судопроизводства. Взаимосвязанные положения ст. 17, 88 и 235 УПК устанавливают общие требования и правила оценки, круг ее субъектов, а также последствия признания доказательства недопустимым.
В УПК прямо предусмотрена дискреция суда, присяжных заседателей, прокурора, следователя и дознавателя по оценке доказательств с учетом внутреннего убеждения, при руководстве законом и совестью. Данный порядок представляется верным и наиболее эффективным для целей судопроизводства.
Вместе с тем свобода оценки доказательств наряду с очевидными преимуществами порождает ряд проблем, обусловленных разногласиями между внутренними убеждениями различных участников процесса. Противостояние обвинения и защиты — часто противостояние разных оценок одной и той же совокупности доказательств.
Таким образом, правильное понимание оценки доказательств — залог успешного отстаивания сторонами своих позиций в суде. В этой связи важно постоянное обобщение следственно-судебной практики по вопросу оценки доказательств и актуализация позиций судов о признании их недопустимыми.
Оценка и анализ доказательств в процессуальном решении
УПК не делает различий между изложением оценки доказательств следователем, прокурором или судом, обязывая каждого из этих участников судопроизводства принимать обоснованные и мотивированные процессуальные решения.
Однако практика знает случаи, когда на стадии предварительного расследования процессуальные документы не отражают глубокого анализа собранных доказательств и содержат лишь формальные указания на «необоснованность» или «незаконность» вынесенного постановления.
Суды же предъявляют высокие требования к мотивировке принимаемых решений, что продиктовано прямым указанием на то в законе (положения п. 3, 4 ч. 1 ст. 305, п. 2 ст. 307 УПК) и разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ (п. 6 постановления от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре»).
Проверяя решения нижестоящих судов, апелляция обращает внимание на условия и полноту произведенной ими оценки доказательств (см. апелляционное определение Московского городского суда от 16.09.2019 № 10-15416/2019). Среди таких приводятся следующие факты:
- доказательства получены судом в установленном законом порядке;
- доказательства полностью согласуются с другими доказательствами;
- каждый из участников процесса дал показания о тех обстоятельствах, которые ему известны;
- все исследованные доказательства судом оценены как допустимые и достоверные;
- причин для оговора осужденных у потерпевших и свидетелей не имелось;
- суд первой инстанции сделал и мотивировал вывод об отсутствии оснований не доверять показаниям;
- показания участников процесса объективно подтверждаются протоколами следственных действий, заключениями проведенных по делу экспертиз, представленными оперативными службами результатами ОРД, другими перечисленными в приговоре доказательствами;
- мотивы оценки доказательств и доводов сторон, приведенные судом первой инстанции в решениях, убедительны;
- какие-либо не устраненные судом существенные противоречия в доказательствах, требующие их толкования в пользу осужденных, по делу отсутствуют;
- суд первой инстанции в основу приговора положил показания лиц, данные на предварительном расследовании, поскольку с момента исследуемых событий прошло значительное количество времени;
- показания на предварительном следствии подтверждены свидетелями и потерпевшими в судебном заседании.
Приведенный перечень непосредственно относится к решениям суда, однако целесообразно применение такого алгоритма и при формировании мотивировочной части постановлений следователей и прокуроров на стадии предварительного расследования.
Оценка доказательств при решении вопроса о заключении под стражу
При рассмотрении ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении ее срока суду следует оценивать доказательства, несмотря на отсутствие прямого упоминания об этом в законе.
Законодатель в ст. 108 и 109 УПК сознательно уходит от использования понятия «доказательства». Вероятно, это сделано, чтобы предупредить оценку судом собранных доказательств в контексте вопросов, разрешаемых лишь при рассмотрении уголовного дела по существу. Так, ст. 108 УПК предусматривает, что при необходимости избрания стражи в качестве меры пресечения следователь возбуждает перед судом ходатайство, к которому прилагаются материалы, подтверждающие его обоснованность. В решении суда об аресте лица должны быть указаны конкретные обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение.
Профильное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 предписывает судье проверить, содержит ли ходатайство следователя и приобщенные материалы сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению конкретного лица, и дать этим сведениям оценку.
Вместе с тем полагаем, что суд в ходе судебного заседания при избрании меры пресечения изучает и оценивает не просто материалы, обстоятельства или сведения, а доказательства по уголовному делу1, применяя при этом правила, предусмотренные ст. 17 и 88 УПК:
- представленные материалы должны быть достаточными для принятия решения;
- решение должно быть основано на материалах, исследованных в полном объеме и с обязательным участием сторон;
- необходимо проверять доводы защиты о недостоверности представленных суду доказательств о причастности лица к совершенному преступлению;
- с определенными изъятиями: суду не следует входить в обсуждение достаточности доказательств по вопросу виновности лица, а также конкретной квалификации его действий.
Нарушение перечисленных правил повлечет отмену судебного решения (апелляционное постановление Московского городского суда от 10.07.2019 № 10-13225/2019).
Аккуратность с оценкой доказательств перед присяжными
Оценка доказательств — дело «сугубо личное». Нарушение данного правила повлекло отмену решения суда первой инстанции.
При проведении прений сторон, в ходе выступления адвоката председательствующий прервал речь защитника и в присутствии коллегии присяжных высказал свое мнение относительно оценки доказательств обвинения, данной защитником. Он заявил, что все доказательства, которые были исследованы в судебном заседании, признаны судом не только допустимыми, но и достоверными. Таким образом, председательствующий фактически выступил на стороне обвинения, нарушив принципы беспристрастности суда и состязательности сторон. Данное обстоятельство апелляция расценила как существенное нарушение, вследствие чего отменила приговор и передала дело на новое разбирательство (определение Первого АСОЮ от 01.06.2021 № 55-534/2021).
Отдельное процессуальное решение о недопустимости доказательства
Признание доказательства недопустимым предполагает принятие отдельного процессуального решения, а не молчаливое игнорирование данного доказательства.
Основополагающие положения по данному вопросу сформулированы Конституционным Судом РФ: «УПК определяет, что доказательства, полученные с нарушением требований данного Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных его статьей 73. Уголовно-процессуальный закон устанавливает конкретные процессуальные механизмы устранения таких доказательств из уголовного дела и предъявляет к процессуальному решению по вопросу о допустимости доказательств требования законности, обоснованности и мотивированности.
Часть 3 ст. 7, ч. 1 ст. 17, ч. 1 и п. 3 ч. 2 ст. 75, ч. 1 и 4 ст. 88 УПК не содержат положений, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств — отвергнуть» (определение от 20.10.2011 № 1423-О-О).
Из приведенной выше мотивировки следует, что признание доказательства недопустимым предполагает обязательное вынесение субъектом доказывания соответствующего решения, отвечающего требованиям, перечисленным в ст. 7 УПК.
В этой связи представляются небесспорными мнения исследователей, утверждающих, что «Заключение должностного лица, ответственного за уголовное дело, специальное решение о недопустимости соответствующих доказательств не документируются. Такие доказательства просто не используются при обосновании выводов, содержащихся в заключительном уголовно-процессуальном документе»2.
Полагаем, что отказ от использования доказательства без принятия отдельного процессуального решения об этом не формулирует четкой позиции субъекта доказывания по итогам оценки такого доказательства.
Частичная недопустимость доказательства
Признать доказательство недопустимым можно в конкретной части.
Так, кассация, рассмотрев в судебном заседании кассационные жалобы осужденных и их адвокатов, а также кассационное представление прокурора, установила следующие обстоятельства.
По ходатайству стороны защиты суд первой инстанции признал недопустимыми доказательствами заключения фоноскопических экспертиз в части вывода о принадлежности голоса, так как образцы голосов А. и К. получены с нарушением требований ст. 202 УПК. В остальной части заключения экспертов соответствуют требованиям уголовно-процессуального закона, а потому признаны судом допустимыми доказательствами и указаны в приговоре как доказательства обвинения.
Таким образом, доводы кассационного представления и стороны защиты о нарушении судом уголовно-процессуального закона в связи с указанием в приговоре доказательств обвинения — заключений фоноскопических экспертиз — являются несостоятельными (кассационное определение Московского городского суда от 29.08.2012 по делу № 22-11695).
Возможность учета недопустимого доказательства для смягчения наказания
Признание явки с повинной недопустимым доказательством не запрещает учесть ее в качестве смягчающего наказание обстоятельства.
Осужденный Ч. обжаловал состоявшийся в отношении него обвинительный приговор. Среди прочих оснований он указал, что суд при принятии решения по делу использовал его явку с повинной, признанную недопустимым доказательством.
Кассация, разбираясь в доводах жалобы, отметила следующее: «Вопреки доводам осужденного, учтя его чистосердечное признание как элемент активного способствования раскрытию и расследованию преступления, суд не нарушил требований ст. 75 и ч. 5 ст. 235 УПК, поскольку изложенные в нем фактические данные не использовал для доказывания обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК, но по праву расценил написание им чистосердечного признания выражением отношения подсудимого к содеянному, включив в совокупность обстоятельств, указывающих на наличие смягчающего наказание обстоятельства. Потому довод осужденного, что в основу приговора положено недопустимое доказательство, несостоятелен» (определение Второго АСОЮ от 14.08.2020 по делу № 55-384/2020; кассационное определение СК по уголовным делам ВС РФ от 14.01.2021 по делу № 48-УД20-23-А2).
Недопустимость ссылки на доказательства, признанные недопустимыми
Ссылаться на доказательства, признанные судом первой инстанции недопустимыми, нельзя. Даже апелляционному суду.
В соответствии с ч. 5 ст. 235 УПК, если суд принял решение об исключении доказательства, то данное доказательство теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора или иного судебного решения, а также исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства.
Рассматривая уголовное дело в отношении Ф. И. О., суд первой инстанции признал недопустимыми и исключил из числа доказательств результаты оперативно-розыскной деятельности, включая четыре оптических диска с видеозаписями.
Однако Судебная коллегия, при рассмотрении уголовного дела в отношении Ф. И. О. в апелляционном порядке, в определении указала, что фактические обстоятельства дела, как они установлены судом, подтверждаются в том числе результатами оперативно-розыскной деятельности, включая четыре оптических диска с видеозаписями.
Таким образом, суд апелляционной инстанции, опровергая доводы адвоката и осужденного о невиновности последнего в совершении преступления, вопреки требованиям уголовно-процессуального закона, сослался на доказательства, признанные судом первой инстанции недопустимыми.
При таких обстоятельствах, в соответствии с положениями ч. 1 ст. 401.15 УПК, президиум пришел к выводу о внесении в апелляционное определение соответствующих изменений путем исключения из определения признанных недопустимыми судом первой инстанции доказательств (постановление президиума суда ХМАО — Югры от 23.11.2015 № 44У-86/2015).
Недопустимость доказательства в случае невозможности его проверки в суде
Показания свидетеля, данные на стадии предварительного расследования, могут быть признаны недопустимыми в случае невозможности их проверки в суде.
Суд апелляционной инстанции, рассмотрев уголовное дело по обвинению Ж. в совершении преступлений, предусмотренных ст. 158 и 228 УК, счел, что из приговора при изложении доказательств и выводов суда надлежит исключить ссылку на протокол очной ставки между Ж. и Ш. Данное доказательство не было исследовано в судебном заседании, куда Ш. для дачи показаний не явился. Также следовало исключить ссылку на показания свидетеля Ш. и их оценку в числе доказательств.
Кроме того, из показаний свидетеля З. следовало исключить приведенные им сведения, полученные от засекреченного информатора. Суд счел, что они не могут быть использованы в доказывании ввиду отсутствия возможности проверки в порядке ст. 87–89 УПК (апелляционное определение Свердловского областного суда от 21.06.2018 по делу № 22-4477/2018).
Отсутствие возможности оспорить доказательство
Непредоставление осужденному возможности оспорить показания потерпевшего повлечет их исключение из объема доказательств.
Суд первой инстанции в ходе расследования уголовного дела огласил показания потерпевшего Г., а в дальнейшем сослался на них в обвинительном приговоре.
Апелляция признала такие решения необоснованными и указала: «Ни в ходе предварительного расследования, ни в судебном заседании осужденному Д. не была предоставлена возможность оспорить показания потерпевшего предусмотренными законом способами, в том числе и посредством проведения очной ставки, в связи с чем, с учетом приведенных обстоятельств и высказанных стороной защиты возражений, у суда отсутствовали предусмотренные законом основания для оглашения показаний Г.» (апелляционные определения Калужского областного суда от 27.04.2020 по делу № УК-22-363/2020 и от 14.11.2019 по делу № 22-1441/2019).
Неполнота исследования доказательств специалистом
Заключение и показания специалиста, данные без учета всех доказательств по уголовному делу, могут быть признаны недопустимыми.
Рассматривая уголовное дело в отношении Р. по факту совершения ДТП, повлекшего по неосторожности смерть двух лиц, суд оценил заключения специалистов как недопустимые, указав следующее.
Привлеченные стороной защиты специалисты объективно не могли разрешить вопрос о технической возможности водителя Р. избежать ДТП при управлении автомобилем и предотвратить наезд на пешеходов путем применения экстренного торможения.
Несмотря на отсутствие на месте происшествия следов торможения и юза, а также без учета показаний подсудимой, что она не видела пешеходов и не знает, вследствие чего произошел удар по ее автомобилю, вышеназванные специалисты смогли в интересах Р. по указанной адвокатами скорости определить, что подсудимая не располагала технической возможностью предотвратить наезд на пешеходов.
Таким образом, выводы и суждения специалистов не могут быть объективными, обоснованными и достоверными, в связи с чем отвергаются, поскольку ими не исследовались все имеющиеся в материалах уголовного дела доказательства.
При этом суд отметил, что в силу положений ст. 57 УПК указанные лица не правомочны исследовать, давать оценку имеющимся в уголовном деле доказательствам и формулировать свои выводы относительно механизма и обстоятельств ДТП, являющихся предметом судебного разбирательства настоящего уголовного дела, выходить за рамки своих полномочий и отвечать на вопросы, которые относятся только к компетенции эксперта и суда, в том числе об отсутствии в действиях подсудимой несоответствия требованиям правил дорожного движения, о последовательности наезда на потерпевших, об отсутствии у Р. технической возможности предотвратить наезд на этих пешеходов.
Вопреки мнению подсудимой и ее адвоката, приведенные стороной защиты указанные недопустимые доказательства и показания подсудимой об обстоятельствах совершенного ДТП не подтверждают невиновность Р. в преступлении, не опровергают доказательства стороны обвинения, положенные в основу настоящего приговора (приговор Волгоградского областного суда от 05.08.2019 по делу № 2-1/2019, апелляционное определение СК по уголовным делам ВС РФ от 07.11.2019 № 16-АПУ19-16).
Невозможность проверить достоверность заключения полиграфолога
Отсутствие возможности проверить достоверность заключения психофизиологического исследования с применением полиграфа (далее — ПФИ) влечет безусловное признание его недопустимым доказательством.
Несмотря на наличие четко сформулированной позиции Верховного Суда РФ относительно использования полиграфа в доказывании по уголовным делам (п. 4 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2010 № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам»), следственные и судебные органы продолжают признавать заключения полиграфологов допустимыми доказательствами.
На ошибочность такого подхода суда первой инстанции в своем решении указал Восьмой КСОЮ, отметив следующее: «Как усматривается из приговора, суд в качестве доказательств вины осужденного привел заключение эксперта по результатам психофизиологического исследования с применением полиграфа в отношении Ф. И. О. Однако результаты ПФИ не соответствуют требованиям, предъявляемым к заключениям экспертов, а представляют собой один из способов выработки и проверки следственных версий и не относятся к числу источников доказательств, согласно положениям ст. 74 УПК. Таким образом, ПФИ показаний в силу невозможности определения их достоверности не имеет доказательственного значения. Поэтому из приговора указанное доказательство подлежит исключению» (определение от 16.06.2021 по делу № 77-2225/2021).
Повторная оценка доказательства
При повторной оценке доказательства и признания его вновь допустимым нет необходимости отменять предыдущее решение, на основании которого доказательство было исключено.
При рассмотрении уголовного дела по существу суд по ходатайству стороны вправе повторно рассмотреть вопрос о признании ранее исключенного доказательства допустимым.
При этом закон не требует вынесения судебного постановления об отмене предыдущего решения, на основании которого доказательство было признано недопустимым.
В конкретном деле судья по ходатайству гособвинителя повторно рассмотрел вопрос о признании допустимыми ранее исключенных доказательств: протоколов допросов подозреваемых Г. и Ю., а также протокола проверки показаний на месте подозреваемого Г., и вынес мотивированное постановление (определение Верховного Суда РФ от 26.02.2008 № 74-007-59).
Оправдание при совокупности недопустимых доказательств
При наличии совокупности недопустимых доказательств суд вынесет оправдательный приговор.
В апелляционной инстанции рассматривалось уголовное дело по обвинению М. в совершении серии краж. По части эпизодов суд первой инстанции оправдал подсудимого. Апелляция, изучив материалы, с таким решением согласилась, отметив следующее.
Из приговора следует, что в качестве доказательств виновности М. в совершении указанных выше краж стороной обвинения были представлены явки с повинной М., которые судом первой инстанции обоснованно признаны недопустимыми доказательствами, поскольку были даны в отсутствии защитника и, со слов самого М., под давлением со стороны сотрудников полиции. При этом законный представитель М. в связи с указанными событиями обращалась в правоохранительные органы с заявлением о недозволенных методах воздействия сотрудниками полиции на ее несовершеннолетнего сына.
Кроме того, в основу обвинения М. по указанным преступлениям были положены показания С., данные им в ходе предварительного следствия, а также его первоначальные показания в судебном заседании, от которых тот в дальнейшем отказался.
Таким образом, у суда не имелось достаточной совокупности допустимых, достоверных доказательств для того, чтобы признать виновным М. в совершении краж у потерпевших № 1, № 2 и № 3 (апелляционное определение Омского областного суда от 08.10.2020 по делу № 22-2522/2020; определение Восьмого КСОЮ от 04.02.2021 по делу № 77-491/2021).
1 Анпилогова, Т.С. Процесс доказывания в стадии предварительного расследования // Российский следователь. — 2019. — № 4.
2 Махтюк, С.О. К вопросу о достаточности доказательств, оснований и данных в уголовном процессе // Российский следователь. — 2022. — № 2.
ЗАПОМНИМ
- Признавать доказательство недопустимым путем его «неиспользования» — ошибочно. Требуется отдельное процессуальное решение
- Доказательство может быть признано недопустимым в конкретной части, в остальном же его использование возможно
- Признание доказательства недопустимым не запрещает учесть его при установлении смягчающего наказание обстоятельства
Существенность нарушений в протоколах о приобщении вещдоков и их фальсификация
Какой процессуальный документ можно составить с помощью данного материала? Скачайте в конце статьи
Вопрос о том, какие нарушения УПК относятся к существенным и влекут возврат уголовного дела из суда прокурору, отмену судебного акта или вынесение оправдательного решения, — один из центральных в практике. Как уже отмечалось в журнале, единообразия в подходе к этому вопросу нет даже в судах апелляционной и кассационной инстанций1.
В статье приведем анализ примеров из практики, связанных с оценкой существенности нарушений при приобщении следствием к делу вещественных доказательств. Отметим, что некоторые из примеров прямо указывали на подлог или фальсификацию доказательств со стороны органов предварительного расследования.
Недостатки в процессуальных документах и действиях
В кассационной жалобе осужденный за убийство Т. обратил внимание кассации на то, что постановление о признании и приобщении вещдоков по его делу подписал не тот следователь, чья фамилия указана в этих процессуальных документах. По мнению осужденного, данное нарушение нельзя было расценивать как техническую ошибку. Но суд кассационной инстанции не нашел оснований признавать недопустимыми вещдоки, приобщенные к делу постановлениями, подписанными другим следователем. Кассация решила, что ошибка в указании фамилии следователя имеется только во вводной части постановлений, что «не ставит под сомнение полноту содержания процессуальных документов, заверенных подписью уполномоченного на совершение процессуальных действий должностного лица» (определение Восьмого КСОЮ от 06.07.2021 по делу № 7У-5634/2021).
В другом деле неверная дата упаковки объектов исследования не стала основанием для признания вещественного доказательства недопустимым. Защита в суде первой инстанции настаивала на том, что согласно заключению судебно-биологической экспертизы объекты исследования — куртка и штаны Б. — поступили в одном пакете, с датой изъятия и упаковки 06.02.2016, тогда как на самом деле изъятие объектов происходило 07.02.2016. Суд первой инстанции указал, что личный досмотр Б. действительно происходил 07.02.2016. Но так как протокол личного досмотра составлен уполномоченным на то должностным лицом — следователем полиции — в присутствии понятых, изъятые вещи Б. были упакованы в один пакет и опечатаны, понятые при этом поставили свои подписи, то это исключает признание доказательств неотносимыми и недопустимыми. По мнению суда, указание неверной даты на упаковке вещдоков не может повлечь за собой их признание недопустимыми (приговор Увельского районного суда Челябинской области от 06.03.2017 по делу № 1-2/2017).
В следующем примере суд не усмотрел существенного нарушения в расхождениях при описании цвета изъятого наркотика в разных процессуальных документах. Защита заявила ходатайство об исключении вещественного доказательства — наркотического средства — на том основании, что описание цвета наркотика в протоколе личного досмотра обвиняемого отличалось от описания цвета наркотика в экспертном заключении. Эксперт в суде показала, что вещество поступило ей на исследование в прозрачном полимерном пакете. На бирке был указан цвет вещества «голубой», поскольку в таком цвете она его увидела. Однако в протоколе личного досмотра был указан другой цвет наркотика. Эксперт пояснила, что в методике проведения экспертиз отсутствует ссылка на цветовую гамму и установление цвета вещества по каким-либо определенным параметрам. Суд указал, что наркотическое средство было осмотрено и приобщено к материалам уголовного дела в соответствии с требованиями УПК. Довод адвоката о том, что цвет наркотика не соответствует тому цвету, который был указан в протоколе личного досмотра, не является основанием для признания вещественного доказательства недопустимым (приговор Нижневартовского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа — Югры от 13.01.2021 по делу № 1-76/2021).
Указанные выше примеры недостатков и нарушений в процессуальных документах, связанных с обнаружением и изъятием вещдоков, можно отнести к массовым. Суд, скорее всего, признает нарушения техническими ошибками, например, если следователь (дознаватель) не укажет отдельные реквизиты в протоколах следственных действий либо перепутает данные в процессуальных документах, а также в случаях, когда он неверно укажет в одном месте дату произведенного процессуального действия.
Примеры фальсификации доказательств
Однако описанные выше случаи могут указывать и на серьезные нарушения, быть их индикаторами. В следующем примере следователь сфальсифицировал протоколы изъятия вещественных доказательств.
Фальсификация протокола изъятия вещдоков по делу об убийстве. Следствие обвинило Б. в совершении двойного убийства (п. «а», «в», «з» ч. 2 ст. 105 УК) и грабежа (п. «в» ч. 4 ст. 162 УК). По версии следствия, Б. ночью в состоянии алкогольного опьянения постучался в квартиру потерпевших Г. После того как ему открыли дверь, Б. убил хозяев квартиры и похитил у них 2 тыс. руб., а также половину буханки хлеба и женскую кофту.
Основными доказательствами виновности Б. были изъятые с места происшествия полотенце, крышка и дверца морозильника, на которых, по заключению генетической экспертизы, были обнаружены биологические следы, принадлежащие Б.
Оценивая признательные показания Б., которые он дал на следствии, суд отметил, что эти показания, содержащиеся в протоколе и явке с повинной, протоколе проверки показаний на месте, протоколах допросов Б., являются недостоверными. Также суд констатировал, что в судебном следствии не опровергнуты доводы Б. о том, что принадлежащие ему следы биологического происхождения, обнаруженные в доме Г., попали туда после его задержания, когда сотрудники полиции в дневное время доставили его в дом потерпевших.
В оправдательном приговоре судья признал недопустимыми доказательствами протоколы осмотра места происшествия, приобщения вещественных доказательств, изъятых в ходе этого осмотра, а также все экспертизы, выполненные с использованием этих вещественных доказательств. Cуд указал в приговоре, что следователь нарушил требования УПК к протоколу осмотра квартиры потерпевших. Изъятые для исследования объекты следователь получил после повторного осмотра квартиры Г. без участия понятых на следующий день после обнаружения трупов потерпевших. Однако на фототаблице, приложенной к протоколу осмотра, в нарушение ч. 1.1 ст. 170 УПК, отсутствовали сведения о фиксации хода и результатов этого следственного действия. В частности, данные об изъятии полотенца, крышки и дверцы морозильника. Суд истребовал из ОМВД и осмотрел все электронные файлы снимков по данному уголовному делу (более 200 фото) и не обнаружил на них процесса изъятия вещдоков, а выставленная на них дата их создания не соответствовала действительности.
Между тем по ходатайству потерпевшего Г. — сына убитых — в процессе судебного разбирательства были приобщены к материалам уголовного дела и осмотрены электронные фотоснимки жилых комнат дома его родителей, сделанные им на свой смартфон после того, как следователь провел там осмотр и якобы изъял вещественные доказательства. Благодаря этим фотоснимкам суд установил, что «изъятые» следствием полотенце, крышка и дверца морозильника находились на своих местах в квартире потерпевшего Г.2
Свидетели по делу, соседи погибших, вообще пояснили суду, что сотрудники полиции демонтировали крышку и дверцу морозильника в дневное время на день после того, как приезжали на место происшествия с подозреваемым Б., поскольку продукты из морозильника Г. полицейские передали им на хранение. Эксперты А. и Р. также не подтвердили факт своего присутствия при изъятии указанных вещественных доказательств.
Кроме того, в протоколе осмотра дома Г. было указано, что демонтированная дверца холодильника упакована в полиэтиленовый пакет, а устройство упаковки исключает доступ к упакованному объекту без нарушения целостности упаковки. Однако из описательной части заключения генетической экспертизы и фотоснимков, сделанных экспертом, и по итогам непосредственного осмотра этих вещдоков в судебном заседании суд установил, что на самом деле была упакована лишь верхняя часть дверцы холодильника (морозильника). Это не исключало доступ к упакованному объекту. В то же время свидетель С. пояснила суду, что изъятая сотрудником полиции из дома Г. дверца морозильника вообще не упаковывалась.
Признание доказательств недопустимыми стало одной из причин оправдательного приговора в отношении Б. (приговор Саратовского областного суда от 26.02.2020 по делу № 2-3/2020 (2-15/2019)).
Оправдательный приговор по делу Б. послужил основанием для уголовного преследования следователя по этому делу. Приговором Петровского городского суда Саратовской области от 14.06.2022 по делу № 1-23/2022 следователь Р. был осужден по ч. 3 ст. 303 УК за фальсификацию доказательств. На вину следователя в преступлении указывали, в частности, результаты допросов сына убитых Г. Он показал, что в судебном заседании узнал о том, что в деле имелись протоколы осмотра места происшествия — квартиры его родителей — от 28 и 29 мая 2019 года. Осмотры действительно были, но он в них не участвовал. Далее в ходе рассмотрения дела он узнал, что на предметах, изъятых из квартиры родителей, был обнаружен биологический материал оправданного Б. Когда 30.05.2019 он уезжал из квартиры родителей, дверца и крышка холодильника, полотенце в ванной комнате были на месте, но они фигурировали при рассмотрении уголовного дела как изъятые в ходе осмотра места происшествия 29.05.2019. У него возникли сомнения в дате их изъятия, и, просмотрев фотографии, сделанные им на собственный телефон 30.05.2019 перед тем, как он уехал из квартиры, на которых крышка и дверца были на месте, и установив несоответствие, он сообщил об этом в суде и представил фотографии. Ключи от квартиры он оставлял у соседей на тот случай, если возникнет необходимость в производстве каких-то мероприятий. В случае такой необходимости соседи должны были позвонить ему и с его согласия войти в квартиру. Примерно 3–4 июня 2019 года ему позвонила соседка и сказала, что Б. привезли в светлое время суток, просили запустить в квартиру, а через какое-то время в этот же день, со слов соседки, из квартиры были изъяты крупногабаритные предметы — крышка и дверца от морозильника.
По результатам служебной проверки из ОМВД был уволен специалист-криминалист, который приезжал со следователем Р. Суд отказал ему в иске о восстановлении на работе (определение Первого КСОЮ от 20.06.2022 по делу № 8Г-13936/2022[88-16160/2022]). Из решений судов следовало, что уволенный указал на бумажной бирке при опечатывании изымаемых объектов недостоверную дату их изъятия, «что повлекло фальсификацию вещественных доказательств» по уголовному делу.
Фальсификация протоколов осмотра по делам о кражах. В следующем примере следователь сфальсифицировал протоколы осмотров мест происшествий по делам о кражах из дачных домиков.
В приговоре по делу в отношении следователя Т. суд указал, что фактически следователь при помощи специалиста зафиксировал лишь географическое расположение каждого из осматриваемых земельных участков, размещенных на них дачных домов, а обстановка внутри данных домов фиксировалась путем фотосъемки с функцией многократного приближения через окна домов. Сами дома изнутри следователь и специалист не осматривали. Участвующие в осмотре мест происшествия по просьбе следователя понятые подписали пять пустых бланков протоколов осмотров мест происшествий, которые он намеревался заполнить позднее.
В один из протоколов осмотра дачного дома следователь внес ложные сведения об изъятии из помещения одного из домов полимерной бутылки емкостью 1 л из-под пива «Русское», на которой якобы имелся отпечаток ладони правой руки Ф., обвиненного в краже. Далее следователь, чтобы усилить доказательственную базу причастности Ф. к совершению кражи, вынес постановление о назначении по уголовному делу дактилоскопической судебной экспертизы изъятой бутылки, которая установила, что отпечаток руки на ней принадлежит Ф.
Изобличающими оказались показания оперативника, который сообщил, что с целью улучшения показателей раскрываемости преступлений они с коллегами привлекли Ф. для совершения под их руководством краж из дачных домов какого-либо садоводческого товарищества. В последующем Ф. под их руководством совершил кражи из пяти дачных домов. Затем полицейский и его сослуживец установили собственников указанных дачных домов, от которых получили заявления о кражах. На основании этих заявлений и других материалов в отношении Ф. были возбуждены уголовные дела по фактам якобы имевших место краж.
После регистрации заявлений потерпевших в дежурной части и передачи материалов проверки в следственный отдел он (Ф.) совместно со следователем Т., экспертом и двумя понятыми принимал участие в осмотре мест происшествий — пяти дачных домов. В ходе осмотров мест происшествий во внутренние помещения дачных домов никто не заходил, какие-либо предметы, в том числе пластиковая бутылка из-под пива, не изымались. Он (оперативник) сам приобрел пиво «Русское» в пластиковой бутылке объемом 1 л. Затем встретился с Ф. по месту работы, где угостил последнего пивом, передав тому указанную бутылку. После того как Ф. выпил пиво, оперативник забрал у него пустую бутылку и положил ее в пакет. На следующий день он передал бутылку следователю Т. В последующем ему стало известно, что бутылка из-под пива была вписана в один из протоколов осмотра места происшествия и по ней была проведена экспертиза (приговор Октябрьского районного суда г. Рязани от 23.01.2020 по делу № 1-1/2020).
Нарушения при изъятии наркотиков. В отличие от приведенного в начале статьи примера, когда суд не счел основанием для признания наркотика недопустимым доказательством расхождения в описании его цвета в разных процессуальных документах, в другом деле у суда возникли сомнения в допустимости наркотика как доказательства из-за несоответствия описания его упаковки при изъятии у подозреваемого упаковке, направленной на экспертизу.
Следствие обвинило Б. в том, что он приобрел и хранил марихуану. В ходе производства ОРМ Б. сообщил оперативникам, что в бане у него хранится конопля, которую он иногда употребляет. При обследовании помещения в присутствии двух понятых и Б. полицейские обнаружили в бане растительную массу в полипропиленовом пакете. Оперативники изъяли ее, упаковали в другой полипропиленовый пакет и опечатали.
В судебном заседании оперативные сотрудники сообщили, что при изъятии растительной массы у Б. никакого бумажного пакета не было. Понятые в суде подтвердили, что растительная масса была упакована в полипропиленовый пакет, опечатана, подписана, бумажного пакета не было. Согласно акту ОРМ по обследованию помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств, в помещении бани на полу обнаружен полимерный пакет, внутри которого находилась растительная масса темного цвета. Пакет был изъят и помещен в полимерный пакет, горловина которого была перевязана нитью светлого цвета. Концы нити были опечатаны фрагментом белого листа бумаги с оттиском печати «Для пакетов», на котором расписались двое участвующих лиц и Б. Указания на бумажный пакет в акте не имелось.
Однако из справки об исследовании наркотика следовало, что пакет, содержащий объект исследования, полупрозрачный, серого цвета, изготовлен из пленочного полимерного материала, в верхней части перевязан фрагментом нити белого цвета с наклеенной бумажной этикеткой, снабженной оттисками печати «Для пакетов» и подписями, выполненными красящими веществами синего цвета. При этом на пакете также имелась рукописная пояснительная надпись: «Пакет содержит бумажный пакет с растительной массой темного цвета, изъятый в ходе обследования надворной постройки у Б.». До вскрытия пакета упаковка обеспечивала сохранность представленного вещества. Без повреждения упаковки доступ к содержимому невозможен.
При вскрытии пакета установлено, что в нем находится аналогичный пакет, содержащий пакет с ручками из бумаги светло-коричневого цвета, а также пакет из полимерного полупрозрачного пленочного материала серого цвета с многочисленными линиями смятия, деформациями в виде вытянутых участков, имеющий многочисленные повреждения в виде разрывов различной локализации и величины, а также растительную массу. По окончании исследования растительная масса была упакована в бумажный пакет. Суд сделал вывод, что обнаруженная и изъятая по месту жительства Б. растительная масса, представленная эксперту на исследование и указанная в справке об исследовании, не соответствовала представленной в упаковке, указанной в акте обследования помещений. Это подтверждалось показаниями оперативников и понятых.
Суд признал справку об исследовании недопустимым доказательством на том основании, что поступившая на исследование растительная масса, изъятая у Б., упакованная и указанная в справке об исследовании, не соответствует упаковке, указанной в акте обследования помещений, а также показаниям свидетелей в судебном заседании. Суд признал недопустимым доказательством заключение эксперта, поскольку представленная эксперту в упаковке растительная масса, изъятая у Б., указанная в заключении эксперта, также не соответствует упаковке, указанной в акте обследования. Кроме того, в заключении эксперта имелись данные из справки об исследовании, которая признана недопустимым доказательством. Исключив заключение эксперта из доказательств, суд вынес оправдательный приговор (приговор Сакмарского районного суда Оренбургской области от 13.07.2015 по делу № 1-35/2015).
Описанные выше дела позволяют прийти к простому выводу. Любое несоответствие и расхождение между протоколами осмотра места происшествия, приложенными к ним материалами (фото и видео) и протоколами изъятия вещественных доказательств должно настораживать участников процесса. Оно требует дальнейшей проверки путем сопоставления с другими данными: показаниями понятых и иных участников следственных действий, сведениями об их местонахождении, экспертными заключениями и т. д.
Червоткин, А.С. Актуальные вопросы практики рассмотрения уголовных дел в суде апелляционной инстанции // Уголовный процесс. — 2023. — № 5.
ЗАПОМНИМ