Вещественные доказательства: проблемные вопросы по материалам практики Конституционного Суда РФ

Вещественные доказательства играют важнейшую роль в уголовном процессе. Они как «немые свидетели» преступления позволяют получить объективную картину произошедшего¹. В то же время правовое регулирование вещественных доказательств в российском уголовном процессе носит казуистический характер, оно громоздко и сложно, в связи с чем вокруг них возникает ряд юридических проблем, связанных с ограничением конституционных прав граждан на собственность, на неприкосновенность частной жизни, на судебную защиту. Сталкиваясь с этими проблемами, Конституционный Суд РФ выработал ряд правовых позиций, сохраняющих для правоприменителей актуальность и на сегодняшний день.

По материалам практики КС РФ рассмотрим три группы вопросов:

1) о круге вещественных доказательств;

2) о режиме их изъятия и хранения;

3) о судебной защите прав владельцев вещественных доказательств, включая цифровые носители информации.

Признаки вещественных доказательств

Законодатель не дает обобщенного понятия вещественных доказательств, что порождает споры среди ученых и неоднозначную правоприменительную практику включения в число вещдоков спорных объектов. Например, безналичных денег, недвижимости, а также документов в виде объяснений участников процесса и даже явок с повинной.

Теоретические вещественные доказательства — это предметы, которые объективно, в силу собственных качеств, а также связей с иными обстоятельствами могут служить средством к установлению искомых по делу обстоятельств² и которые нуждаются в особом режиме хранения. Под понятие вещдоков подпадают и одушевленные предметы в виде животных.

Выделим три признака-критерия, позволяющих на практике ответить на вопрос о том, признавать ли тот или иной предмет вещдоком. Главное в статье Скрыть

Документ с объяснениями и явкой с повинной не является вещдоком

Первый признак вещественных доказательств — объективность, он отличает их от доказательств личных, субъективных. Бывает, что следователи необоснованно признают вещественным доказательством документы, видимо, чувствуя важность их для дела. Например, явки с повинной, заявления или письменные объяснения лиц, отказавшихся впоследствии от дачи показаний или изменивших их.

По этому поводу КС РФ указал, что «протокол с объяснениями может рассматриваться лишь в качестве источника требующих подтверждения фактов и сам по себе не может служить объективным средством для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела, а потому <...> не является вещественным доказательством, если сам не служил средством совершения преступления или не сохранил на себе следы преступления» (определение КС РФ от 28.02.2017 № 335-О).

Эту правовую позицию КС РФ сформулировал по материалам жалобы, из которых видно, что по уголовному делу следствие признало вещественным доказательством и приобщило к материалам дела протокол объяснения, которое получило должностное лицо органа дознания от очевидца преступления. Данное доказательство суд положил в основу обвинительного приговора, с чем согласился суд апелляционной инстанции. Подсудимый же ссылался на то, что лицо, со слов которого составлен протокол, находится в полном здравии, но суд его не допросил в заседании.

В рассматриваемом определении КС РФ исходил и из того, что нельзя подменять порядок исследования в суде личных и вещественных доказательств, поскольку для них установлены разные гарантии.

Отметим, что Верховный Суд РФ и ранее последовательно занимал аналогичную позицию.

Так, по одному из дел государственный обвинитель, оспаривая приговор, в числе прочего указал, что решение суда об отклонении его ходатайства об оглашении протоколов осмотра документов (объяснений) и постановления о признании их вещественными доказательствами является необоснованным и ограничивает обвинение в возможности представить доказательства о наличии в действиях осужденных бандитизма. Отклоняя эти доводы, Судебная коллегия ВС РФ отметила, что объяснения в соответствии с требованиями ст. 74 УПК не могут являться доказательствами, и факт их осмотра и приобщения к делу постановлением следователя не придает им доказательственной силы (определение ВС РФ от 26.12.2006 по делу № 56-О06-49). В другом деле ВС РФ также указал, что доводы кассационного представления о том, что объяснение является вещественным доказательством по делу, не основаны на законе, поскольку объяснение А. не отвечает требованиям, предъявляемым ст. 81 УПК к вещественным доказательствам (определение ВС РФ от 18.04.2006 по делу № 74-о06-4сп).

Однако следственная практика признания объяснений вещественным доказательством продолжается и по сей день (определение Первого КСОЮ от 20.05.2021 № 77-1650/2021, определение Второго КСОЮ от 26.04.2022 по делу № 7у-3090/2022). К сожалению, остаются случаи, когда суды не реагируют на допущенные следователями нарушения (определение Второго КСОЮ от 25.08.2020 № 77-1414/2020).

Не вещественное, но доказательство

Второй признак вещественных доказательств — способность предмета служить средством доказывания в уголовном деле и необходимость в использовании этого средства. Иными словами, нельзя признавать вещественными доказательствами объекты не в целях доказывания, а в иных целях. Например, ограничения прав их владельцев. Нельзя и использовать режим вещдока на всякий случай, то есть без необходимости в доказывании.

Этот признак вытекает из определения КС РФ от 12.05.2016 № 906-О-Р. Суд указал, что «по смыслу статей 73, 74 и 81 УПК РФ, вещественными доказательствами признаются только предметы и только такие, которые обладают свойствами доказательства — как позволяющие получить сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном этим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». Данную правовую позицию КС РФ сформулировал применительно к ситуации, когда ограничивалось право собственности на земельные участки. Главное в статье Скрыть

Безналичные деньги не могут быть вещественными доказательствами

Опираясь на приведенную выше позицию, КС РФ в определении от 19.12.2017 № 2888-О пришел к выводу о том, что «безналичные денежные средства <...> не способны служить средством доказывания, а потому не обладают признаками вещественного доказательства». Он отметил, что безналичные деньги существуют в виде записи на банковском счете кредитора и по своей природе представляют собой его обязательственное требование на определенную сумму к кредитной организации, в которой открыт данный счет. Сохранность же безналичных денег при производстве по уголовному делу обеспечивается путем наложения на них ареста, а отказ суда в продлении срока ареста влечет их возвращение лицу согласно установленной принадлежности.

В уголовном деле, послужившем поводом для обращения в КС РФ, на безналичные денежные средства заявителя — OOO «ПРЕСТО-РУСЬ», потерпевшего по уголовному делу, похищенные путем мошенничества и перечисленные на расчетный счет другого юридического лица, суд сначала наложил арест. Но в очередном продлении срока ареста суд отказал. Однако следователь отказался вернуть деньги потерпевшему, поскольку признал их вещественным доказательством. С этим согласились суды, отказавшие в удовлетворении жалоб потерпевшего.

Суды общей юрисдикции восприняли правовую позицию КС РФ. Например, со ссылкой на нее вышестоящие суды отменяют постановления районных судов, разрешивших следователю произвести выемку безналичных денежных средств (см.: определение Шестого КСОЮ от 03.03.2020 № 77-184/2020, постановление президиума Новосибирского областного суда от 10.07.2019 по делу № 44У-99/2019).

К сожалению, практика признания вещественным доказательством в безналичном виде денежных средств в ряде случаев сохраняется (определение Третьего КСОЮ от 07.02.2022 № 88-1923/2022).

Приведем характерный пример, на наш взгляд, неверного применения ст. 81 УПК из определения Верховного суда Республики Мордовия от 21.04.2022 по делу № 33-730/2022. В ходе предварительного следствия установлено, что на расчетный счет, принадлежащий свидетелю, открытый в АО «Тинькофф Банк», поступили денежные средства в общей сумме 2 338 700 руб., принадлежавшие потерпевшим. В ходе производства выемки свидетель добровольно выдал эти деньги, следствие осмотрело их, признало и приобщило к уголовному делу в качестве вещественных доказательств. Деньги хранились на депозитном счете МВД по Республике Мордовия.

В этом примере видно, что свидетель — владелец банковского счета снимает с него деньги, выдает их следователю, который признает их вещественным доказательством. Однако эти деньги, будучи помещенными на счет и затем снятыми с него, уже потеряли свою доказательственно-познавательную сущность, не сохранили на себе следов преступления. Здесь имеют место уже не правоотношения по доказыванию, а правоотношения по возмещению ущерба, к которым применим другой институт — наложение ареста на имущество.

Земельные участки, здания и сооружения как «ненадлежащие» вещдоки

В судебно-следственной практике распространены случаи, когда здания признаются вещественными доказательствами, отдаются на хранение определенному следователем лицу. Так было в уголовном деле ООО «Премиум», чье здание рыночного комплекса с автостоянкой следствие признало вещественным доказательством и передало на ответственное хранение потерпевшей (определение КС РФ от 16.02.2017 № 213-О). Подобные действия имели место и в рамках уголовного дела ООО «Восток» (определение КС РФ от 01.12.2015 № 2698-О). Такая практика достаточно распространена (определение ВС РФ от 27.12.2021 по делу № А51-3634/2018, постановление Московского городского суда от 24.04.2019 по делу № 10-6569/2019 и др.).

Президиум Пермского краевого суда своим постановлением от 30.08.2019 по делу № 44у-247/2019 отменил приговор районного суда и апелляционное определение в отношении В.А. и В.И. в части решения вопроса о судьбе вещественных доказательств. Суд первой инстанции по настоящему делу установил, что В.А. совместно с братом В.И. незаконно оформили право собственности на объект недвижимости — здание гаража-склада, которое на стадии досудебного производства по делу было признано вещественным доказательством. При разрешении судьбы вещественных доказательств суд первой инстанции принял незаконное решение, оставив предмет преступления на ответственное хранение у осужденного В.И.

Представляется, что такая практика не отвечает приведенной правовой позиции КС РФ и признаку вещдока служить средством доказывания, поскольку физическое изъятие здания или земельного участка у одного владельца и передача его на хранение другому лицу не позволяет получить доказательственные сведения. Для доказывания имеет значение юридическое оформление этого объекта, его осмотр, изъятие следов, образцов и т. п.

Вместе с тем иногда объект недвижимости обладает информационными признаками вещественных доказательств, то есть он способен объективно служить средством к установлению искомых по делу обстоятельств. Например, дерево, в которое врезался автомобиль, и т. д. И чтобы объяснить, почему такие объекты все равно не признаются вещественными доказательствами, необходимо напомнить третий их признак — необходимость обеспечения специального режима хранения в целях сохранности следов преступления.

Без учета этого признака можно прийти к абсурду. При совершении экологических преступлений преступные действия могут быть направлены на загрязнение водоемов, порчу земли, использование недр. Следы преступления могут быть оставлены на любых объектах, которые при формальном применении ч. 1 ст. 81 УПК могут быть признаны вещественными доказательствами. Формальное применение закона могло бы привести, например, к тому, что Крымский мост следовало бы признать вещдоком как предмет диверсии 08.10.2022. В то же время некоторые объекты недвижимости, например воздушные суда, рассматриваемым признаком обладают.

С учетом этого признака можно заключить, что практика признания вещдоками недвижимости, сопряженная с изъятием их у одного владельца и передачей другому лицу, должна быть ограничена. Иначе будет подмена наложения ареста на имущество институтом вещественных доказательств. Такая подмена сопровождается умалением процессуальных гарантий, поскольку арест имущества требует судебного решения и соблюдения установленных ст. 115.1 УПК сроков, а изъятие вещественных доказательств — не требует. Главное в статье Скрыть

Удержание вещественного доказательства как новая мера принуждения

УПК в разделе IV предусматривает закрытую систему мер процессуального принуждения. Однако правоприменительная практика эту систему расширяет. В частности, институт вещественных доказательств, относящийся к доказательственному праву (раздел III УПК), стал все чаще использоваться в целях изъятия имущества, а иногда и определения надлежащего владельца-хранителя. КС РФ направил эту практику в конституционно-правовое русло.

В постановлении от 07.03.2017 № 5-П по делу гр-на Певзнера, у которого была изъята картина Карла Брюллова «Христос во гробе» при ее контрабандном перемещении через границу, КС РФ признал наличие необходимой для производства по уголовному делу процессуальной меры обеспечительного характера в виде временного изъятия и удержания имущества в режиме его хранения, признаваемого вещественным доказательством. По смыслу выраженной в этом решении позиции названная мера:

• применяется в целях обеспечения процесса доказывания с учетом прав и законных интересов их собственников или владельцев;
• применяется по решению уполномоченных лиц лишь на период производства по данному делу;
• не порождает перехода права собственности на имущество;
• при условии обеспечения права на судебную защиту не может расцениваться как нарушение прав.

Удержание имущества в режиме хранения или наложение ареста

В постановлении КС РФ от 11.01.2018 № 1-П рассматривался вопрос о гарантиях прав собственника, не являющегося подозреваемым, обвиняемым, но чье имущество, используемое на законных основаниях для осуществления предпринимательской деятельности, удержано в качестве вещдока. Заявитель — ООО «Синклит» — утверждал, что без наложения на определенный срок ареста на это имущество по предварительному судебному решению ограничение права собственности и предпринимательской деятельности произвольны.

КС РФ признал, что обе меры принуждения — наложение ареста и удержание вещественного доказательства в режиме хранения — могут иметь частично совпадающие цели, и что наложение ареста сопровождается большим объемом гарантий (ст. 115, 115.1 УПК). В то же время эти институты имеют разное предназначение, поэтому использование процедуры наложения ареста во всех случаях, когда соответствующие предметы используются в качестве вещественных доказательств, не обязательно. Такое регулирование не выходит за пределы дискреции законодателя и не противоречит конституционным принципам и требованиям. В то же время решения органов следствия или дознания не должны быть произвольными.

КС РФ заключил, что «в досудебном производстве уполномоченные лица органов предварительного следствия и дознания <...> самостоятельно решают вопрос о признании тех или иных предметов вещественными доказательствами, их изъятии и удержании в режиме хранения, о способе такого хранения либо об их возвращении законному владельцу на ответственное хранение (об отказе от их изъятия) до принятия окончательного решения по уголовному делу или на иной вытекающий из закона срок. Выбор одного из указанных решений должен быть мотивированным, отражающим особенности уголовного дела, включая правовое и фактическое положение предметов, признанных вещественными доказательствами».

Применительно же к вещественным доказательствам — средствам предпринимательской деятельности, используемым для производства товаров, выполнения работ и оказания услуг, принадлежащих на законных основаниях «третьим лицам» (не являющимся подозреваемыми, обвиняемыми, гражданскими ответчиками или подконтрольными им юридическими лицами), КС РФ сформулировал следующие гарантии:

• такие вещественные доказательства по общему правилу вообще не должны изыматься;
• изъятие допустимо лишь в исключительных случаях с учетом их особенностей и иных обстоятельств конкретного дела;
• обязанность обосновать необходимость изъятия лежит на уполномоченных лицах органов следствия и дознания, причем одной только ссылки на то, что данный предмет обладает свойствами вещественного доказательства, недостаточно для обоснования необходимости его изъятия;
• после проведения с ними необходимых следственных действий, потребовавших изъятия, они незамедлительно возвращаются владельцу на ответственное хранение.

Длительность удержания вещественных доказательств

Закон допускает удержание в режиме хранения вещдоков до вступления приговора в силу. Однако применительно к законным владельцам имущества, не являющимся участниками стороны защиты, КС РФ указывает на более сжатые сроки. Права такого владельца при удержании имущества — как меры обеспечения доказывания — не должны ограничиваться в большей степени, чем при сопоставимом наложении на него ареста, особенно при приостановлении производства по делу (определение КС РФ от 14.05.2015 № 1127-О).

КС РФ в определении от 17.12.2020 № 2864-О оценивал ситуацию, когда с заявительницы взыскали транспортный налог за 2017 год в размере 36 635,27 руб. При этом автомобиль как вещественное доказательство изъяли у нее по уголовному делу о преступлении, связанном с ДТП (по ч. 1 ст. 264 УК). КС РФ пришел к выводу о том, что процессуальные действия, направленные на обеспечение сохранности вещественного доказательства, не могут ограничивать правомочия законного владельца транспортного средства в большей степени, чем это необходимо для сохранения и фиксации доказательственной информации, которое оно в себе несет. По смыслу этой позиции следователь обязан без задержки проводить осмотр вещдока и возвращать его на хранение законному владельцу.

Судебная защита прав владельцев вещественных доказательств

Базовые позиции по этому вопросу КС РФ сформулировал еще в постановлении от 16.07.2008 № 9-П. Напомним, в этом деле следствие изъяло принадлежащий заявителю В.В. Костылеву вертолет, признало его вещдоком и передало на реализацию в связи с дороговизной хранения. КС РФ разграничил случаи, когда необходим предварительный судебный контроль, а когда достаточно последующего.

Согласно его позиции, изъятие имущества у собственника или законного владельца допустимо без судебного решения только в тех случаях, когда такое изъятие как процессуальная мера обеспечительного характера является временным, не приводит к лишению лица права собственности и предполагает последующий судебный контроль. Отчуждение же имущества, изъятого в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, без судебного решения невозможно.

Вопрос о предварительном судебном контроле получил развитие в постановлении КС РФ от 07.03.2017 № 5-П по уже упоминавшемуся делу гр-на Певзнера. Суд признал, что конфискация вещдока допускается и при прекращении дела судом по срокам давности, если подсудимый против этого не возражает и ему разъяснены соответствующие последствия. Если же согласие с его стороны не получено, то лишение права собственности возможно при вынесении обвинительного приговора с освобождением осужденного от наказания.

По вопросу о последующем судебном контроле КС РФ указал на ряд критериев. При оценке законности и обоснованности изъятия у законного владельца того или иного имущества в связи с приобщением его к делу в качестве вещественного доказательства суд не может ограничиваться проверкой формального соответствия закону полномочий применяющих данную меру должностных лиц. Суд должен прийти к выводу, что иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно. В частности, принимать во внимание как тяжесть преступления, так и особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или законного владельца и для общества, возможные негативные последствия изъятия имущества.

Суду необходимо определять, подлежит ли это имущество изъятию либо оно может быть сфотографировано, снято на видео и возвращено законному владельцу на хранение.

Приведенная правовая позиция КС РФ сохраняет актуальность, и правоприменители должны использовать ее на практике.

Судебная защита владельцев смартфонов, компьютеров и других электронных носителей информации

КС РФ пришел к выводу о том, что проведение осмотра и экспертизы с целью получения информации, находящейся в электронной памяти абонентских устройств, изъятых при производстве следственных действий в установленном законом порядке, не предполагает вынесения об этом специального судебного решения. Лица же, полагающие, что проведение следственных действий и процессуальные решения способны причинить ущерб их конституционным правам, могут обратиться в суд по правилам ст. 125 УПК (определения от 25.01.2018 № 189-О, от 31.05.2022 № 1366-О и др.)

Достаточность последующего судебного контроля обусловлена тем, что права личности защищены общими гарантиями законности и обоснованности уголовного преследования. Конфиденциальность переговоров и сообщений обеспечивает само лицо, как обладатель этой информации. Осведомленность лица об ограничении его прав позволяет ему незамедлительно обратиться в суд за их защитой.

Предварительный же судебный контроль необходим в тех случаях, когда для доступа к содержанию переговоров, сообщений используются технические средства и возможности оператора связи (полученные от него ключи для дешифровки и т. п.). В этих случаях ограничение неприкосновенности сведений осуществляется вне ведения участника переговоров, который не осведомлен о контроле за его переговорами и сообщениями, а потому ограничен в возможности своевременно оспорить правомерность этих действий. При этом получение самим абонентом (потерпевшим) сведений о его соединениях в целях приобщения к материалам уголовного дела не требует судебного решения (определение КС РФ от 29.09.2022 № 2104-О).