Обоснованность следственных действий в отношении адвоката устанавливает суд

Неравенство между обвинением и защитой в стадии предварительного расследования — характерная черта российского уголовного процесса. Наглядным ее проявлением была практика, когда следователь (сторона обвинения) вызывает на допрос в качестве свидетеля адвоката-защитника (сторона защиты), а затем принимает решение о его отводе от участия в деле. Нередко такую схему следователи применяли с использованием надуманных или незначительных поводов для допроса «неудобного» защитника.

Гарантией от злоупотреблений является п. 3 ст. 8 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которому проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката допускается только на основании судебного решения. Однако до последнего времени эта гарантия применялась на практике лишь в той мере, в какой она была продублирована в нормах УПК (п. 5.2 ч. 2 ст. 29 и ст. 450.1). То есть только при обыске, выемке и других действиях в жилых и служебных помещениях, используемых адвокатом для своей работы.

Конституционный Суд РФ в определении от 11.04.2019 № 863-О напомнил свою правовую позицию 2005 года о том, что ст. 8 Закона об адвокатуре пользуется приоритетом перед УПК как специально предназначенная для регулирования соответствующих отношений. Поэтому проведение в отношении адвокатов любых следственных действий, включая допрос в качестве свидетеля (тем более сопряженный с приводом), допускается лишь на основании предварительного судебного решения. Соответственно, проведение таких процессуальных действий в отношении адвоката, участвующего в уголовном деле в качестве защитника, с применением правовых норм вопреки их смыслу, выявленному КС РФ, не может служить основанием для отстранения этого адвоката от дальнейшего участия в деле в качестве защитника. Кроме того, такое отстранение является предметом последующего судебного контроля для восстановления нарушенных прав.

Представляется, что реализация данной правовой позиции КС РФ поможет восстановить баланс частных и публичных интересов, а также укрепит гарантии справедливости российского уголовного судопроизводства.