Обзор дисциплинарной практики, судебных споров адвокатов с палатами и доверителями
1. Адвокат вернул статус, доказав нарушение палатой процедуры его привлечения к ответственности и незаконность двойного наказания за один проступок
На основании обращения Управления Минюста РФ в Удмуртской Республике, Адвокатская палата Республики (далее — АПУР) возбудила дисциплинарное производство в отношении адвоката Н. Квалификационная комиссия выяснила, что адвокат Н. оказывает услуги представителя по гражданскому делу в условиях конфликта интересов. Так, в гражданском процессе по поводу права собственности на автомобиль (Nissan Primera) Н. оказывает юридическую помощь П.М. и П.Г., тогда как раньше он в том же споре представлял интересы их оппонента М.А. Совет палаты решил, что тем самым адвокат Н. совершил действия, способствующие возникновению конфликта интересов доверителей, злоупотребил доверием бывшего доверителя, разгласил адвокатскую тайну. Кроме того, адвокат Н. допускал высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников процесса, придерживался манеры поведения, не соответствующей деловому общению. За нарушение п. 6 ст. 18 КПЭА Совет АПУР объявил адвокату предупреждение.
После этого, также по обращению Управления Минюста РФ, палата возбудила еще два дисциплинарных производства в отношении адвоката: первое снова по факту оказания юридической помощи П.М. и П.Г. по тому же гражданскому спору с М.А., и второе — по факту неисполнения требований об обязательном повышении квалификации. Оба производства были объединены в одно, и по его итогу Совет палаты лишил Н. статуса адвоката.
Адвокат не согласился с решением палаты и обжаловал его в суд. Рассмотрев иск и апелляционную жалобу палаты, суды единодушно решили, что палата незаконно лишила Н. статуса адвоката. Во-первых, суд указал, что в нарушение ст. 21, п. 5 ст. 23, п. 1 ст. 4 КПЭА палата надлежащим образом заблаговременно не известила о месте и времени заседания ее Совета по рассмотрению дисциплинарного дела. Тем самым Н. был лишен возможности принять участие в заседании, ознакомиться со всеми материалами дисциплинарного дела, дать свои объяснения по существу рассматриваемого вопроса. Существенное нарушение процедуры привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности является основанием для признания результатов такого дисциплинарного производства недействительными.
Во-вторых, суды указали, что палата наказала адвоката за одно нарушение дважды. По мнению судов, палата фактически повторно рассмотрела вопрос о привлечении Н. к дисциплинарной ответственности, поскольку факт оказания адвокатом юридической помощи в условиях конфликта интересов доверителей М.А., П.М., П.Г. был предметом рассмотрения ранее проведенного дисциплинарного производства, о чем было вынесено заключение Квалификационной комиссии и принято соответствующее решение Совета АПУР. Как отметил суд, «речь идет о длящемся проступке по участию адвоката в приведенном гражданском деле, поэтому вмененные вновь эпизоды участия в судебных заседаниях по этому же делу не являются новыми самостоятельными проступками». Суды заключили, что поскольку Н. «вменялось несколько проступков, то приведенные обстоятельства о повторности вменения части нарушений свидетельствуют о том, что при принятии решения о применении наиболее строгого вида взыскания о прекращении статуса адвоката не были учтены тяжесть проступка, обстоятельства, при которых он совершен, что также свидетельствует о незаконности дисциплинарного взыскания».
Суд апелляционной инстанции подтвердил законность решения суда первой инстанции о возвращении Н. статуса адвоката (апелляционное определение Верховного суда Удмуртской Республики от 24.06.2024 по делу № 33а-2902/2024).
2. Адвокат лишился статуса за «историко-политико-астрологическую» апелляционную жалобу по уголовному делу
Адвокатская палата Ханты-Мансийского автономного округа — Югры (далее — АПХМАОЮ) возбудила дисциплинарное производство в отношении адвоката М. на основании обращения судьи одного из районных судов. В своем обращении судья указала, что адвокат М. принес на приговор апелляционную жалобу и дополнения к ней на 21 листе, текст которых «содержит недопустимые обоснования позиции защитника (исторические, политические, астрологические, философские и т. п.), не подлежащие оценке с юридической точки зрения, которые вместе с тем суд обязан изучить в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства (ст. 389.9 УПК)».
По итогам рассмотрения дисциплинарного производства и заключения квалификационной комиссии Совет АПХМАОЮ лишил адвоката М. статуса. Решение Совета палаты М. обжаловал в ФПА РФ, но федеральная палата оставила его в силе. Далее М. обратился в суд с иском об отмене решений как Совета АПХМАОЮ, так и ФПА РФ. М. настаивал на том, что УПК «не препятствует стороне излагать свои доводы в свободной форме, суд должен дать им соответствующую оценку: принять или не принимать их, ссылаясь на нормы закона о допустимости доказательств».
Однако суд также не согласился с доводами М. и отметил, что «между тем, обжалуя приговор по уголовному делу, М. нарушил требования профессиональной этики адвоката. В частности, ст. 8 КПЭА о том, что при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, а также придерживаться манеры поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению.
Выражения, которые использовал адвокат М. в своей апелляционной жалобе, ни в решении суда, ни в решении Совета АПХМАОЮ не приведены» (решение Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа — Югры от 01.08.2024 № 2-2329/2024).
3. Суд подтвердил правомерность исключения адвоката из системы распределения поручений следствия и суда о защите по назначению
Оператор Адвокатской палаты Красноярского края исключил адвоката Х. на три месяца из Комплексной информационной системы Адвокатуры России (КИС АР), а также из списка резервных адвокатов. Поводом для этого стало то, что адвокат Х. принял на себя защиту обвиняемого Д. в порядке замены адвоката, которому была распределена заявка суда. При этом адвокат Х. не уведомил координатора о том, что заменил коллегу, чем нарушил п. 4.1 Правил Адвокатской палаты Красноярского края по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденного решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019.
Адвокат Х. обратился в суд с иском о восстановлении его в автоматизированной системе КИС АР. Однако суд признал действия палаты законными.
Суд установил, что Х. участвовал в судебном заседании в районном суде г. Красноярска в качестве защитника обвиняемого Д. именно ввиду замены защитника. Но Х. не поставил в известность о том, что заменил коллегу, координатора по г. Красноярску. После чего, не обладая полномочиями по вступлению в дело с разрешения координатора, Х. на основании ордера ознакомился с материалами уголовного дела, чем нарушил требования Правил Адвокатской палаты Красноярского края по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве. О том, что Х. знал Правила, свидетельствовал тот факт, что он какое-то время сам был координатором (апелляционное определение Красноярского краевого суда от 05.08.2024 по делу № 33-9154/2024).
4. Палата не нашла нарушений в действиях адвокатов потерпевшего, которые предали гласности переписку с адвокатом осужденного
Адвокат П. обратился с жалобой в Адвокатскую палату г. Москвы (далее — АПМ) в отношении своих коллег — адвокатов Ш. и Ф. В ходе дисциплинарного производства палата установила (решение Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 04.07.2024 № 167), что П. защищал осужденного за мошенничество (ч. 4. ст. 159 УК) Б. По поручению Б. адвокат П. вступил в переговоры с потерпевшим Па. по вопросу об условиях возврата последнему денег без признания Б. вины в инкриминируемом преступлении. Тем самым Б. хотел, чтобы Па. при пересмотре дела в апелляции заявил, что не имеет имущественных претензий к нему. Переговоры проводились через адвоката потерпевшего (Па.) Ф., и затем адвоката Ш., в том числе посредством мессенджера WhatsApp. В ходе этих переговоров адвокат П., исполняя поручение Б., представил адвокату Ф. в мессенджере проекты договора цессии между Б. и Па., а также заявления от имени последнего в суд об отсутствии претензий к Б. В частности, Б., при помощи своего адвоката П., передал через адвокатов Па. предложение с графиком возмещения ему ущерба: 15 млн руб. выплатить не позднее 20.12.2023 и еще два платежа по 5 млн руб. — не позднее 20.05.2024. Однако при этом осужденный Б. и его адвокат прекрасно знали, что судебное заседание апелляционной инстанции должно состояться 23.11.2023. Получалось, что сторона защиты предложила потерпевшему заявить в апелляции об отсутствии претензий к осужденному еще до того, как потерпевший вообще получит какие-либо деньги.
Стороны не пришли к соглашению, в связи с чем проекты документов не стали подписывать. Затем в суд поступили «Тезисы прений» от имени потерпевшего Па., которые были подписаны его представителем — адвокатом Ш. В этих тезисах Па. указал, что Б. не раскаялся в преступлении и не дал никаких оснований согласиться хотя бы с каким-нибудь смягчением наказания. В этих же тезисах адвокат потерпевшего изложил все полученные им предложения от адвоката осужденного и представил переписку с ним в мессенджере.
Апелляция по ходатайству представителя потерпевшего Па. — адвоката Ш. приобщила «Тезисы прений» и приложенные к ним документы к материалам уголовного дела.
Тогда адвокат П. пожаловался в палату на адвокатов Ф. и Ш., указав, что они предали гласности без его согласия, путем представления в суд, переписку с ним и проекты документов, которые они обсуждали. Адвокат П. полагал, что «сам факт общения между адвокатами, обмена сведениями, оценками и предложениями носит конфиденциальный характер, и поэтому содержание этого общения не подлежит разглашению адвокатом без согласия коллеги». В своей жалобе он сослался на Разъяснения № 1 Совета АПМ по вопросам профессиональной этики адвоката «О конфиденциальности».
Однако Совет АПМ посчитал доводы адвоката П. несостоятельными, а Разъяснение № 1 — неприменимым к ситуации. Палата указала, что переговоры только велись через адвокатов, но велись не по их инициативе и не с целью обмена сведениями, оценками и предложениями между ними, а по инициативе Б. и Па., и для подготовки документов, касающихся, в частности, прав и интересов Па., по поручению которого адвокат Ф. и вступил в эти переговоры.
Поэтому адвокат Ф. не только не имел обязанности скрывать их содержание от своего доверителя Па., но, напротив, должен был передать их последнему вместе со всеми пояснениями к ним, полученными в переписке с адвокатом П. «При таких обстоятельствах в действиях адвоката Ф. по передаче своему доверителю Па. как проектов документов, так и скриншотов переписки, подтверждающей факт получения этих проектов адвокатом Ф. именно от адвоката П., действующего по поручению Б., нарушения требований профессиональной этики адвоката отсутствуют».
При этом дальнейшее распоряжение потерпевшим Па. перепиской и проектами документов, связанное с их передачей адвокату Ш. и «заявлением ходатайства об их приобщении к материалам уголовного дела, от воли адвоката Ф. не зависело».
Совет палаты прекратил дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвокатов Ф. и Ш. вследствие отсутствия в действиях (бездействии) каждого из адвокатов нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА (решение Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 04.07.2024 № 167).
