Перспективы института следственных судей

В последнее время предложения о новых реформах в уголовном процессе стали вновь активно обсуждаться. Одной из таких тем является идея о введении следственных судей. Формальным стартом этой эпопеи следует считать итог состоявшейся 14 октября 2014 года встречи членов Совета при Президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека с Президентом В. В. Путиным.

Уже высказаны полярные точки зрения о перспективах института следственных судей ¹ . Адвокатское сообщество заинтересовалось гипотетической возможностью усиления стороны защиты и в лице Научно-консультативного совета Федеральной палаты адвокатов РФ обозначило свою позицию относительно следственных судей ² . Дискуссия также нашла отражение на страницах журнала «Уголовный процесс» ³ .

Надо отметить, что среди всех высказанных позиций явно доминируют положительные оценки. И есть большая вероятность, что в  каком-то виде институт следственных судей будет реализован. Хотя по существу вопрос публично не обсуждался. Никакой дискуссии не было.

Но вернемся к тому, что произошло на заседании Совета по правам человека. Было предложено создать условия для обсуждения вопроса с правоохранителями. В результате тема оказалась переведена в разряд уже почти решенных. По сути, этот вопрос был переадресован Верховному Суду РФ, который должен дать заключение.

Хотелось бы уйти от анализа всего многообразия нюансов возможной реализации замысла, тем более что сейчас мы всего лишь обсуждаем идею, а не конкретный закон. Если абстрагироваться от деталей, то в «сухом остатке» мы имеем предложение о том, что полномочия суда могут быть расширены за счет создания особой категории судей, которые будут принимать активное участие в стадии предварительного расследования. По замыслу, это должно решить ряд таких фундаментальных проблем, как легализация доказательств и наполнение уголовного процесса реальной состязательностью.

Ничуть не принижая значимости этих сложных вопросов и признавая наличие системных проблем в российском уголовном процессе, выскажем мнение, что введение института следственных судей не приведет к кардинальному изменению в уголовном судопроизводстве.

Практика рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ

Попытки расширить компетенцию судей и тем самым решить проблему перегибов в уголовном процессе выглядят слишком оптимистичными. Дело в том, что уже накоплен значительный опыт реформ, что позволяет достаточно точно прогнозировать исход эксперимента со следственными судьями.

Несмотря на то, что сегодня судейский корпус активно обновляется (средний возраст действующего судьи, специализирующегося на рассмотрении уголовных дел, составляет 43 года ⁴), вместе с этим судьи стабильно воспроизводят стиль поведения, который устоялся, передается от старших коллег к более молодым и может рассматриваться как единая, не подверженная изменению, практика.

Данные статистики. Идеальным маркером является оценка того, как судьи рассматривают ходатайства субъектов уголовного преследования о проведении обыска, наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи, производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц и др. (ст.ст. 29, 107 УПК РФ), об избрании и продлении меры пресечения (ст.ст. 108, 109 УПК РФ) и как рассматривают жалобы на их действия (ст. 125 УПК РФ). Судебный департамент собирает очень подробную статистику, которая общедоступна и позволяет аргументированно ответить на многие вопросы. К сожалению, еще не устоялся единый формат оценки этих данных, что приводит к путанице в их трактовке. Попробуем разобраться.

На графике представлены результаты рассмотрения всеми судами России жалоб, поданных в порядке ст. 125 УПК РФ, на действия и бездействия органов предварительного расследования. По последним данным за 2013 год и I полугодие 2014 года, удовлетворяется около 7% жалоб, примерно треть отклоняется, а оставшаяся часть (более 60%) снимается с рассмотрения.

Как оценивать эти цифры? Если исключить снятые с рассмотрения, то получается, что в 2013 году 18,8% поданных жалоб было удовлетворено, по оставшимся 81,2% было отказано, а в I полугодии 2014 года — это 19,1% и 80,9% соответственно. Например, такая оценка представлена у  В. А. Терекян⁵ . Теоретически при авторском исследовании можно высчитывать любое соотношение данных. Но при такой оценке проблемой является искажение всей картины. Из анализа исчезает две третьих от всех дел, а без них оценка эффективности работы ст. 125 УПК становится как минимум неполной, если не сказать ошибочной.

Причины и последствия снятия жалобы с рассмотрения. Причина большого количества снятых с рассмотрения жалоб в том, что в тех случаях, когда жалоба является обоснованной, прокурор или иное должностное лицо за день до судебного заседания отменяет обжалуемый документ о совершении или об отказе в совершении процессуального действия. Суд ставится перед фактом отсутствия предмета разбирательства. Жалоба снимается с рассмотрения. По формальным критериям это можно оценить как победу, ведь спорный документ отменен. Именно так оценивает это А. С. Червоткин: «Если вернуться к статистике, то из всего объема жалоб, поданных в порядке ст. 125 УПК РФ, около 11% жалоб удовлетворяются судебными решениями. С учетом прекращения 40% производств в связи с фактическим их удовлетворением до судебного рассмотрения, получается, что признается необоснованными и отклоняется около половины жалоб. Таким образом, положительного результата (путем исправления ошибок самими органами предварительного расследования или посредством вынесения судебного решения) добивается почти половина заявителей. Это, на наш взгляд, не совсем плохой результат» ⁶ .

Но с такой оценкой сложно согласиться. В действительности снятие с рассмотрения означает, что правоохранители избегают возможности получить судебное решение о незаконности своих действий (бездействия). Но это вовсе не означает, что правоохранительные органы утрачивают возможность далее действовать в избранной линии поведения. Очень высока вероятность, что в дальнейшем, после такого снятия с рассмотрения, будет принято решение, аналогичное отмененному, но с другой датой. Формально это будет уже другое процессуальное действие, которое необходимо обжаловать заново. В таких условиях выиграть практически нереально. Сейчас даже не будем подробно рассматривать проблему неисполнения судебных решений, которая реально существует и «съедает» часть тех 7%, когда судом выносится положительное решение. Конечно, на такое бездействие можно подать жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ и даже получить положительное решение с опять же неопределенной перспективой.

Санкционирование судами ограничения конституционных прав граждан

Идея судебного контроля не нова, она пробивала себе дорогу с самого начала 90-х, когда в УПК РСФСР 1960 года было внесено изменение о возможности проверки законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей. На тот момент это казалось полумерой, основные ожидания были связаны с введением новых правил, когда только по судебному решению станет возможным ограничение конституционных прав и свобод граждан. Это произошло с принятием УПК РФ в 2001 году, который предполагает, что каждое такое действие санкционируется судом.

Но важен эффект этого контроля, а не сам факт наделения суда соответствующей компетенцией. В том случае, если это автоматическое проштамповывание принесенных ходатайств, практический смысл расширения судебного контроля под вопросом. Благодаря детальной статистике сейчас можно дать оценку рассмотрения судами ходатайств правоохранителей об ограничении конституционных прав граждан (обыск, заключение под стражу и т. п.).

Статистика свидетельствует, что по большинству категорий уголовных дел доля отказов по ходатайствам об ограничении конституционных прав находится на грани статической погрешности; по большей части дел удовлетворяется 9 из 10 ходатайств правоохранителей, и лишь только по одной категории доля отказов приближается к четверти (см. таблицу). Феномен, имеющий место при рассмотрении жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ в виде массового снятия с рассмотрения, в этой группе дел представлен гораздо меньшими цифрами: 6% — в 2013 году и 2% — в I полугодии 2014 года. В силу непубличности процесса рассмотрения данных ходатайств реальные причины остаются за скобками.

Категория, по которой доля отказов составляет 24–27%, что явно выделяется на общем фоне, «о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности» (п. 10 ч. 2 ст. 29 УПК РФ) является особым случаем. Представленные в таблице цифры не показывают реального количественного соотношения между разными типами ходатайств, а отражают только соотношение внутри каждой категории.

Какие-то виды ходатайств являются действительно массовыми, и их счет идет на сотни тысяч. Например, об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Они отражают устоявшуюся массовую практику работы судов. Но  какие-то являются крайне редкими событиями, по сути говоря, казусом, и не могут развернуто характеризовать работу судебной системы. Так, более 800 тысяч ходатайств об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений с удовлетворением в 99% более полно и объективно характеризует ритм работы суда, нежели полторы тысячи рассмотренных за год всеми судами России ходатайств о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности.

Последнее, будучи «музейной редкостью», без устоявшейся рутины, получает отказы в районе 23–27%.

Оценка данных о рассмотрении ходатайств следствия

Для того чтобы увидеть реальную работу судебного контроля, надо посмотреть на общее количество всех рассмотренных ходатайств правоохранителей. Можно сколько угодно рассматривать единичные случаи, которые бывают самыми разными, но при этом мы не приблизимся к пониманию общей картины. Необходимо дать итоговую оценку институту судебного контроля. Для этого следует оценить весь объем ходатайств, а это более миллиона в год (1,35 млн в 2013 году).

Это принципиально разные пути, и каждый значим по-своему. Для формирования судебной практики, коррекции законодательства необходим первый путь — рассмотрение конкретных случаев. Но для того, чтобы сформировать концепцию, выбрать вектор дальнейшего развития, как это происходит в случае, когда нужно дать заключение по ходу дискуссии о следственных судьях, необходимо придерживаться второго подхода. Условно говоря, это ситуация, когда нужно увидеть цвет воздуха, который, как известно, можно увидеть только в больших объемах. Как в комнате не видно цвета воздуха, так и в конкретном деле нельзя увидеть стиль работы судов при осуществлении оперативного судебного контроля.

По данным статистики, общее количество отказов в удовлетворении ходатайств правоохранителей со стороны судей за 2013 год и I полугодие 2014 года составляет стабильные 2%. Вот эти 2% и есть сегодня реальная оценка решения законодателя о передаче судам функций по контролю за правоохранителями. Это и есть итог важного шага в реформе уголовного процесса с созданием института судебного контроля за деятельностью правоохранителей.

Последствия введения судебного контроля

После введения полноценного судебного контроля ситуация изменилась в худшую сторону. Вопреки ожиданиям, контроль за деятельностью правоохранителей реально снизился. По данным исследования В. В. Конина, в СССР прокурор удовлетворял ходатайства в 70–75% случаев, а примерно в трети случаев отказывал ⁷ . Как видно, современная действительность отличается от такого соотношения в разы. Хотя все делалось под лозунгом «Остановим произвол прокуратуры!». Закономерен вопрос — зачем было вводить новый институт, если он работает в разы хуже, чем прежний?

Не иначе как исторической иронией можно назвать ожидания разработчиков УПК РФ: «Репрессивным по своей направленности на борьбу с преступностью был и УПК РСФСР 1960 г. Этот кодекс наделял государство и его представителей в лице, прежде всего, прокурора правом единолично, вне всякой установленной законом процедуры, осуществлять принуждение в отношении подозреваемого, обвиняемого, еще не признанного виновным, в том числе заключать под стражу, обыскивать, входить в его жилище без его на то согласие» ⁸ . С учетом рассмотренных данных можно согласиться с мнением А. С. Барабаша о том, что «институт судебного контроля, в рамках которого выдаются разрешения на действия, ограничивающие конституционные права, не оправдал… ожиданий» ⁹ . Нельзя сказать, что это является откровением. Тот, кто знаком с реальной судебной практикой, понимает ситуацию. Ожидания от введения судебного контроля не оправдались.

Накоплен опыт ручного управления по наиболее публично обсуждаемой категории ходатайств в виде заключения под стражу и продления этой меры пресечения. Изначально доля удовлетворений ходатайств о заключении под стражу взлетела до неприличных 95–98%, но с ростом критики со стороны ЕСПЧ произошла коррекция. И сейчас доля удовлетворений находится в районе 92%, то есть отказывают судьи в 8% случаев. Это, конечно, не 2%, что мы видим на общем фоне, но это результат ручного управления только по одной категории, хотя и одной из самых резонансных. По иным ходатайствам ситуация осталась на уровне автоматического удовлетворения.

Повод для серьезной дискуссии

Очевидно, что разработчики УПК РФ, расширяя возможности судебного контроля за предварительным следствием, ожидали совершенно иного эффекта. Руководитель рабочей группы разработчиков УПК РФ Козак Д. Н. акцентировал внимание на значении института судебного контроля: «Новый кодекс по сравнению с УПК РСФСР усиливает гарантии прав личности на свободу и личную неприкосновенность. Санкции на заключение под стражу, обыск в жилище против воли проживающих в нем лиц будет давать не чиновник от прокуратуры, а представитель судебной власти. И не единолично, а в судебном заседании в соответствии с установленной законом процедурой» ¹⁰ .

Ясно, что на момент разработки УПК РФ никто не мог предвидеть, к чему приведет введение судебного контроля на практике. Но почему произошло так, что суды стали почти автоматически удовлетворять ходатайства правоохранителей? Ведь все вроде бы было сделано правильно. Это серьезный вопрос и требует обстоятельной дискуссии. Скорее всего, следует оценивать комплекс факторов: и запрет на оценку доказательств по существу, и фактическую роль правоохранителей в кадровой политике судебной системы, и мн. др. В любом случае прежде чем переходить к обсуждению целесообразности введения института следственных судей, нужно разобраться с накопленным опытом. Пока нет оснований для утверждений, что этот новый институт стал работать как-то иначе, чем сейчас работает вся судебная система.

Статья подготовлена в рамках проекта «Социологическое исследование юридической профессии в России», поддержанного Российским научным фондом (грант № 14-18-02219).

Таблица. Доля отказов судами РФ в удовлетворении ходатайств правоохранительных органов об ограничении конституционных прав граждан